Он отличается тем, что состоит из 15 сонетов, которые переплетены между собой совершенно особенным строгим образом: например, первая строка второго сонета совпадает с последней строкой первого сонета, и т. д. Последний, пятнадцатый, сонет (магистральный) состоит из первых строк предшествующих 14 сонетов.

Венок сонетов был особенно популярен в творчестве символистов Серебряного века.

 

 

Пример: поэт-символист Максимилиан Волошин создает в 1913 году цикл «Lunaria» — венок сонетов, посвященный Луне, а также образу Дианы де Пуатье. Это мини-сборник в сборнике Selva Oscura.

Ранее, в 1907, Волошин написал отдельный сонет «Диана де Пуатье», где прямо обращается  к образу известной фаворитки Генриха II Валуа, мужа Екатерины Медичи (16 век):

Богиня строгая, с глазами василиска,
Над троном Валуа воздвигла ты свой герб,
И в замках Франции сияет лунный серп
Средь лилий Генриха и саламандр Франциска.

Чем же данная историческая фигура привлекла внимание русского поэта-символиста?

Эта возлюбленная французского короля была одной из первых женщин, имевших очень большое влияние на политическую историю Франции. Она оставалась возлюбленной короля на протяжении всей его жизни (!), в то время как была старше него на 20 лет... Восьмилетний Генрих полюбил ее, когда она была уже взрослой дамой. Эта любовь оказалась для него в буквальном смысле любовью до гроба. Его женитьба в возрасте 14 лет на Екатерине Медичи не помешала этому нисколько.

И это в те времена, когда частенько мужчины далеко за 50 женились на 15-летних девушках (что, кстати, произошло и с самой Дианой де Пуатье), а 30-летние леди, напротив, считались старухами.

Диане же удавалось сохранить себя удивительно молодой и желанной вплоть до неожиданной гибели Генриха, когда фаворитке было примерно 56 лет.

Она была не только красивой и невероятно молодой, но и еще самой богатой дамой Франции. Ее жажда бесценных украшений и роскошного имущества не знала предела. Также Диана была искусным политиком, которая управляла Генрихом, от природы менее решительным и самостоятельным, чем она.

Неудивительно, что загадочная личность этой придворной дамы, уже многократно воспетая и увековеченная в искусстве, привлекла внимание поэта. 

Для символистов в целом характерно обращение к истории, к мировой культуре, к основным мировым архетипам. Так и в данном венке сонетов исторический персонаж (Диана) связывается с Луной, с этим традиционным образом поэзии всех времен.

Цикл из сонетов 1913 года назван «Lunaria», не в последнюю очередь потому, что Диана — богиня Луны. В отличие от сонета 1907 года «Диана де Пуатье», данный цикл лишь легким намеком, не прямо, а косвенно обращен к образу этой исторической фигуры.

Образ владычицы ночного неба тонкими намеками переплетается с образом фаворитки 16 века, носящей имя богини Луны. Ведь обе они — символы красоты, женственности, очарования, но в то же время и символы ночи, таинственной власти, смерти, мрака, ужаса.

В этом поэтическом произведении превалируют черные и белые краски, — как известно, бывшие цветами Дианы де Пуатье, которые она, истовая католичка, носила в знак траура по своему мужу. Но утрата не мешала очаровательной вдове делать все возможное, чтобы стать у власти в качестве возлюбленной дофина Генриха, позже ставшего королем. Поэтому образы крови, яда, пурпура, багрянца (символы жестокости, властолюбия, стремления к обогащению) тоже пронизывают весь цикл.
Волошин называет Луну «владычицей зачатий», и это, кроме всего прочего, и намек на то, что фаворитка Генриха заставляла его посещать также и жену, дабы у той родился наследник. Поэтому во многом именно благодаря Диане у Екатерины Медичи, долго бесплодной (муж ею пренебрегал, слишком увлеченный своей любовницей де Пуатье) наконец-то начали рождаться дети:

Жемчужина небесной тишины,
Лампада снов, владычица зачатий,
Кристалл любви, алтарь ночных заклятий,
Царица вод, любовница волны.

В данном венке сонетов широко используются антитезы. Так, вышеприведенной строфе заключительного сонета с ее возвышенной, поэтизирующей лексикой противопоставлен следующий катрен, создающий зловещие образы мрачного кладбища, яростного мрака, недобрых сновидений :

С какой тоской из влажной глубины
К тебе растут сквозь мглу моих распятий,
К Диане бледной, к яростной Гекате
Змеиные, непрожитые сны.

Этот последний 15 сонет играет роль итога, или главной связующей нити во всем венке. В нем суммируются все контрасты (лик Ужаса в бесстрастности эфира) и оксимороны (алмазный бред, жадный труп), которыми наделяет поэт одновременно женственную и остро-драматическую суть описываемых явлений:

И сладостен, и жутко-безотраден
Алмазный бред морщин твоих и впадин,
Твоих морей блестящая слюда —

Лик Ужаса в бесстрастности эфира,
Ты вопль тоски, застывший глыбой льда,
Ты жадный труп отвергнутого мира!

 

 

Венок сонетов «Lunaria» привлекает нас к размышлению о том, как неоднозначны, порой даже непостижимы характеры людей, каким глубоким и таинственным образом связаны они с другими творениями этого мира — планетами, морями, растениями. В творчестве символистов часто было показано, как живет и дышит вся вселенная, как единый организм. В этом символисты схожи с поэтами-романтиками 19 века.

Форма венка сонетов, взятая символистами у Петрарки и его последователей, позволяет Волошину ярко воплотить его замысел — показать в смутных, размытых символах столь же запутанный, скользкий, изменчивый, но интригующий облик первой французской дамы, столь схожей в его понимании с самой Луной.