Говоря о художественных особенностях «Демона», выделим две из них, на наш взгляд, основные:
1.От начала и до конца произведение насыщено любовью, страстью к земной красоте. Причем, согласно обычаям романтиков, красота понимается как нечто непривычное, экзотическое, необычайное. Не случайно главная героиня – из мало знакомой в то время рядовому русскому страны, Грузии, и из стародавней эпохи. Поэт воспевает именно такую красоту – непривычную, необычайную, полуфантастическую.
2. Выразительность формы поэмы поистине поражает. Она наглядно отражает самые главные особенности романтического течения (любовь к контрастам, антитезам, ярким краскам, к интенсивному и напряженному эмоциональному звучанию).
Разберем на примерах обе эти особенности.
1. Эстетика необычайного в поэме
Поэма пронизана во всех своих деталях чувством прекрасного: пейзажи ли Кавказа, портрет ли главной героини, каждая строка в произведении является квинтэссенцией красоты и словно концентрированным образцом романтической поэзии.
Лирический герой не меньше потрясен красотой Тамары, чем сам Демон, поскольку, еще до встречи с главным героем, Демоном, он сам восклицает:
Клянусь полночною звездой,
Лучом заката и востока,
Властитель Персии златой
И ни единый царь земной
Не целовал такого ока (…)
Как это часто бывает в произведениях романтизма, широко используется понятие сверхъестественного. Так, мы видим яркие художественные детали, которые помогают передать силу натуры и силу чувства Демона:
«Он бродит: от его шагов Без ветра лист в тени трепещет».
«Поныне возле кельи той Насквозь прожженный виден камень Слезою жаркою, как пламень, Нечеловеческой слезой!»...
Образ Демона строится на антитезе: он вызывает у героини ужас и трепет, и в то же время неодолимое влечение. Он дарит ей свою невероятную любовь, обещая сделать ее царицей мира, и в то же время приносит ей смерть.
На уровне композиции мы наблюдаем тот же контраст: неземная любовь и готовность Демона к добру и свету в 15 главе (кульминация произведения, кульминация страсти и чувства Демона) — и вдруг, в следующей, последней 16 главе (развязке) адский холод в его взгляде на Ангела-Хранителя:
Судьба грядущего решалась,
Пред нею снова он стоял,
Но, боже! – кто б его узнал?
Каким смотрел он злобным взглядом,
Как полон был смертельным ядом
Вражды, не знающей конца, —
И веяло могильным хладом
От неподвижного лица.
Особенности стихотворного размера (который меняется в одной строфе) и композиции (вольной, прихотливой) тоже выдают принадлежность к романтизму.
Композиция отличается строфами, неравномерными по длине. Такая прихотливость композиции была завоеванием романтизма, в его борьбе с классицизмом. Так, если большинство глав небольшие и соответствуют одной строфе, то 10 глава второй части (кульминация) и 16 последняя глава (развязка) состоят из многих строф.
Рифма в поэме перекрестная.
Стихотворный размер в начале поэмы– ямб:
Пе-ча // льный Де //мон, дух // из-гна //нья,
Ле-тал // над греш // но-ю //зем-лей,
И луч// ших дней // вос-по //ми-на //нья
Пред ним // те- сни //ли-ся //тол-пой
Но размер стиха меняется один раз (в первой строфе 15 главы) на хорей, когда Демон, обращаясь к Тамаре, начинает ей описывать красоту космоса, противопоставляя ее жалкой, по его мнению, Земле:
На— воз-// душ-ном // о-ке //–а //не,
Без ру-// ля и // без вет// рил,
Ти- хо //пла- ва//ют в ту //ма- не//
Хо- ры// строй- ны// е све// тил (...)
В следующей же строфе 15 главы размер меняется опять на ямб:
Лишь толь //ко ночь // сво-им // по-кро// вом
Вер-хи //Кав-ка //за о //се-нит //,
Лишь толь //ко мир, // вол-шеб//ным сло //вом
За-во //ро- жен //ный, за //мол- чит //(…)
2. Экспрессивность формы
Если говорить о красоте слога, который в совершенстве передал красоту самого бытия, о зарисовках и фразах героев, из которых соткано произведение, то поэма является уникальным, абсолютно непревзойденным шедевром лирики.
Наиболее заметная особенность формы произведения – подчеркнутая, ни на миг не остывающая экспрессивность. Именно она способна, по замыслу поэта, достойно передать мощь страсти столь необыкновенного героя, как Демон, и трагический дух его существования.
Лексические средства выразительности в поэме
Приведем здесь лишь по одному-двум примерам на каждое средство, тогда как в поэме их десятки.
Развернутое сравнение показывает нам в начале поэмы улыбку танцующей главной героини:
Но луч луны, по влаге зыбкой
Слегка играющий порой,
Едва ль сравнится с той улыбкой,
Как жизнь, как молодость, живой.
Улыбка на лице умершей Тамары описывается опять же с помощью длинного развернутого сравнения:
«Так в час торжественный заката (...) Снега Кавказа (...) Сияют в темном отдаленье». Продолжим данную цитату:
Но этот луч полуживой
В пустыне отблеска не встретит;
И путь ничей он не осветит
С своей вершины ледяной!..
Простое сравнение: «с той улыбкой, Как жизнь, как молодость, живой».
«Роскошной Грузии долины Ковром раскинулись вдали»
Перифраза: «дух изгнанья», «жилище света», «первенец творенья», «Изгнанник рая», «Я вяну, жертва злой отравы»
Эпитет: пустыня мира (эпитет-существительное «пустыня», что значит «пустынный мир»),
"Столпообразные раины (пирамидальные тополя — мое прим.), Звонко-бегущие ручьи»
Метафоры:
олицетворения: И золотые облака (…) Его на север провожали;
«И скалы тесною толпой, Таинственной дремоты полны, Над ним склонялись головой…»
простые метафоры: «Вечерней мглы покров воздушный», «Твои слова – огонь и яд…»
Гипербола: Во дни блаженства мне в раю Одной тебя недоставало.
Игра слов (каламбур): Всегда жалеть и не желать...
Синтаксические приемы
Лексический повтор: «Отец, отец, оставь угрозы» , «Но долго, долго он не смел», «И звуки те лились, лились»
Инверсия: «И лучших дней воспоминанья», «Веков бесплодных ряд унылый», «Меня терзает дух лукавый»
Анафора:
То черной бровью поведет,
То вдруг наклонится немножко (...)
Пожалуй, анафора из всех средств — наиболее широко представленное в поэме «Демон».
На анафоре и на синтаксическом параллелизме (здесь — повторении глаголов будущего времени) строится первая любовная песнь Демона (их первая встреча), его обещание прилетать к Тамаре каждую ночь:
Лишь только ночь своим покровом
Верхи Кавказа осенит,
Лишь только мир, волшебным словом
Завороженный, замолчит;
Лишь только ветер над скалою
Увядшей шевельнет травою,
И птичка, спрятанная в ней,
Порхнет во мраке веселей;
И под лозою виноградной,
Росу небес глотая жадно,
Цветок распустится ночной;
Лишь только месяц золотой
Из-за горы тихонько встанет
И на тебя украдкой взглянет, —
К тебе я стану прилетать;
Гостить я буду до денницы
И на шелковые ресницы
Сны золотые навевать…»
Вторая любовная песнь Демона (его второе свидание с Тамарой, уже влюбленной в него, в ее келье) также выстраивается с помощью анафоры ( Я тот…, Чья мысль, Чью грусть, Чей образ) и затем на синтаксическом паралллелизме (Я бич, Я царь, Я враг, я зло).:
Я тот, которому внимала
Ты в полуночной тишине,
Чья мысль душе твоей шептала,
Чью грусть ты смутно отгадала,
Чей образ видела во сне.
Я тот, чей взор надежду губит;
Я тот, кого никто не любит;
Я бич рабов моих земных,
Я царь познанья и свободы,
Я враг небес, я зло природы (...)
Заметим здесь и неразрешимое противоречие (Я зло — Я царь познанья и свободы).
Третья и последняя песнь Демона Тамаре также наполнена анафорами (Клянусь...), параллелизмами, антитезами (каждая строка — антитеза последующей). Столь насыщенная экспрессивность соответствует тому, что эпизод является кульминацией поэмы. Здесь влюбленный ангел тьмы клянется девушке, что «отрекся от старой мести» и от «гордых дум»:
Клянусь я первым днем творенья,
Клянусь его последним днем,
Клянусь позором преступленья
И вечной правды торжеством (…)
В данном монологе завершается градация, увеличение силы чувства, которое возрастает от первого явления Демона Тамаре к третьему. Ведь в этом последнем обращении и признании он обещает Тамаре сделать ее царицей мира и навсегда отречься ото зла:
Отныне яд коварной лести
Ничей уж не встревожит ум;
Хочу я с небом примириться,
Хочу любить, хочу молиться (...)
Также необходимо упомянуть и одну общую для всего произведения анафору: на протяжении всей поэмы от строфы к строфе используется начальный союз «и», который придает произведению библейское, торжественное звучание:
И над вершинами Кавказа
Изгнанник рая пролетал (…)
И Терек, прыгая, как львица (…)
И золотые облака
Из южных стран, издалека (…)
И скалы тесною толпой(…)
И башни замков на скалах (…)
Восклицание (наряду с анафорой и контрастом, прием, пронизывающий всю поэму): «Когда он верил и любил, Счастливый первенец творенья!», «Счастливый, пышный край земли!»
Риторический вопрос: Не ангел ли с забытым другом Вновь повидаться захотел, Сюда украдкою слетел И о былом ему пропел, Чтоб усладить его мученье?..
Эллипсис: «Не жить как ты мне стало больно, И страшно – розно жить с тобой».
Антитеза (чуден мир – не отразилось ничего):
И дик, и чуден был вокруг
Весь божий мир; но гордый дух
Презрительным окинул оком
Творенье бога своего,
И на челе его высоком
Не отразилось ничего.
"Немой души его пустыню Наполнил благодатный звук "
Многосоюзие: И блеск и жизнь и шум листов
Она то ластится, как змей,
То жжет и плещет, будто пламень,
То давит мысль мою, как камень
Синтаксический параллелизм:
То черной бровью поведет,
То вдруг наклонится немножко (…)
Он был похож на вечер ясный: Ни день, ни ночь, – ни мрак, ни свет!
Градация (увеличение интенсивности сравнения): «Властитель Персии златой И ни единый царь земной Не целовал такого ока; Гарема брызжущий фонтан Ни разу жаркою порою Своей жемчужною росою Не омывал подобный стан! Еще ничья рука земная, По милому челу блуждая, Таких волос не расплела; С тех пор как мир лишился рая, Клянусь, красавица такая Под солнцем юга не цвела».
Анжамбеман словно передает прерывистость дыхания от чрезмерности эмоций: «Невыразимое смятенье В ее груди; печаль, испуг, Восторга пыл – ничто в сравненье».
Творец… Увы! я не могу
Молиться… гибельной отравой
Мой ум слабеющий объят!
Итак, поэма «Демон» для нас ценна прежде всего как лирическое произведение. Чувства, выраженные Демоном, пронизанные лиризмом пейзажи и портреты облечены в прекрасную, незабываемую форму. Поэтому, на наш взгляд, «Демон», несмотря на свое эпическое своеобразие — вершина прежде всего Лермонтова-лирика.